vBulletin Tema Arюivi
Расширенный поиск

 
Вход на форум через Социальные Сети:
Вернуться   Форум для общения обо всем Основная категория для общения Мысли, философия, рассуждения

Ответ
 
Опции темы Опции просмотра
  #1  
Старый 19.03.2015, 04:19
admin admin вне форума
Administrator
 
Регистрация: 18.05.2011
Сообщений: 459
По умолчанию Восточная мудрость. Рассказы о Сюй Вэньчане.

Как Сюй Вэньчан утихомирил гнев правителя

У прибывшего в город Шаосин нового правителя области был сын лет четырнадцати—пятнадцати, большой задира. Пользуясь высоким положением отца, мальчик постоянно приставал к сверстникам.

Однажды мальчишки играли в «маялку»: подбрасывали ногой монетку, к которой было прикреплено петушиное перышко. Сын правителя был мало искусен в этой игре. Раз-другой поддаст ногой монетку, и она тут же падает на землю. Сменивший его мальчик сумел подбросить монету раз пятьдесят—шестьдесят, и все еще продолжал игру. Сыну правителя области стало завидно. Он незаметно подкрался к ловкому игроку сзади и толкнул его. Мальчик упал и больно расшибся, монетка с перышком опустилась на землю. Сын правителя громко рассмеялся, шагнул вперед и наступил на монетку ногой. Мальчик заплакал от обиды. Другие дети окружили молодого господина и принялись его стыдить. Тот в ответ лишь презрительно смеялся, потом насупился. И вдруг отобрал у ребят «маялки» и с победоносным видом повернулся, чтобы уйти.

Но в этот момент чей-то голос властно окликнул его:

— Эй, постой-ка, это ведь не твои вещи. А ну-ка верни их, да быстренько!

Оказывается, проходя мимо, молодой Сюй Вэньчан остановился в сторонке, увидел, что произошло, и, поняв, сколь своеволен сын правителя, решил восстановить справедливость.

Сопровождавший молодого господина слуга набросился на Сюй Вэньчана с бранью:

— Да ты знаешь, кто это? Это же наследник правителя, ему не вправе выговаривать даже дух земли. Проваливай отсюда!

Сюй Вэньчан ответил:

— Недаром говорится, что человек с благородными помыслами всю Поднебесную обойдет, нигде не споткнется, а человек подлый и шажка не сумеет сделать, свалится. А мне все равно, наследник он правителя или нет. Я знаю только, что он совершил дурной поступок.— И он тут же отобрал у обидчика «маялки» и вернул их ребятам. Те разошлись по домам, а своевольный сын правителя с ревом побежал к своему отцу в управу.

— Папа, меня побили, меня побили! — вопил он.—Накажи виновника.

Слуга схватил Сюй Вэньчана и отвел в управу. Правитель рассерженно стукнул рукой по столу:

— Ах ты, негодяй! Какое ты имел право отбирать у моего сына игрушки?

Сюй Вэньчан спокойно возразил:

— Это не его игрушки, он их отнял у ребят.

Услышав столь непочтительные слова, правитель пришел в ярость:

— Что за чушь ты мелешь? Я что, не в состоянии купить сыну любые игрушки! Зачем бы он стал отнимать их? Ты обидел моего сына. А знаешь ли ты, чем это тебе грозит?

— Вы спрашиваете, знаю ли я, чем мне это грозит? — усмехнулся Сюй Вэньчан.— Я-то все знаю, а вот вы, видно, не знаете, что грозит вам самому.

— Что-что? Чего это я не знаю…— опешил правитель.

— Ваш сыночек,— сказал Сюй Вэньчан,— с утра играл в «маялки». Вы, почтенный, конечно, знаете, что такое «маялка» — медная монетка, к которой сверху крепится перышко. А на монетке начертаны иероглифы «ваньсуй» — девиз правления императора Цзяцзина. Ваш сын сегодня пинал ногой императорский девиз, а это ведь не что иное, как глумление над благословенным именем самого императора. Справедливо гласит пословица: «Если сын провинился, ответ держать отцу». Теперь-то вы понимаете, какая кара над вами нависла.

Правитель не на шутку испугался. Пинать монету с девизом правления императора и впрямь преступление великое. Он быстро отвел Сюй Вэньчана в сторонку и, улыбаясь, стал шептать:

— Ну ладно, ладно! Кончим это дело миром.

И сам лично проводил Сюй Вэньчана до ворот управы.
Ответить с цитированием
  #2  
Старый 19.03.2015, 04:20
admin admin вне форума
Administrator
 
Регистрация: 18.05.2011
Сообщений: 459
По умолчанию

Мера зерна и курица весом в цзинь

В окрестностях Шаосина издавна было в ходу выражение: мера зерна и курица весом в цзинь. Однажды его очень удачно употребил Сюй Вэньчан.

Жил некогда в Шаосине человек по имени Чжан Эр, который отличался исключительным почтением к родителям. Однажды его старушка-мать заболела. Он позвал лекаря, и тот, осмотрев больную, велел срочно купить ей лекарство. Чжан Эр взял у соседей двадцать монет и поспешил в аптеку. На душе у него было неспокойно, он так торопился, что, проходя мимо лавки с зерном, нечаянно придавил курицу. Выбежал разъяренный хозяин, схватил Чжан Эра и потребовал возмещения ущерба. Хозяин лавки справедливо слыл скрягой и негодяем, и Чжан Эр знал, что ему не отвертеться. Глотая слезы, достал Чжан Эр припасенные на лекарство деньги и отдал их. Хозяин лавки, однако, на этом не успокоился, он понял, что с Чжан Эра можно содрать и больше, и решил действовать по принципу: «схватил за палец, оттяпай всю руку». Вцепившись в Чжан Эра, он принялся разглагольствовать с видом человека, убежденного в своей непогрешимости.

— Если бы ты не раздавил мою курицу, то через несколько месяцев в ней было бы по крайней мере пять цзиней живого веса. Один цзинь стоит пятьдесят монет, а целая курица, стало быть, двести пятьдесят. А ты мне заплатил только двадцать, поэтому с тебя причитается еще двести тридцать монет. Ты должен отдать их мне сегодня же.

Тем временем вокруг них собралась толпа зевак, которые с любопытством ожидали, что будет дальше. Все видели, что хозяин лавки неправ и громко выражали свое недовольство. Чжан Эр — человек добропорядочный — думал лишь о том, как бы поскорее вернуться домой и принести матушке лекарство. Он даже, стоя на коленях, умолял хозяина лавки смилостивиться над ним, но тот оставался непреклонным.

Тут из толпы выступил Сюй Вэньчан. Он исподтишка подмигнул Чжан Эру и громко заговорил:

— Хозяин лавки совершенно прав: задавил курицу, изволь заплатить. Поскольку у тебя не хватает денег, я дам тебе взаймы двести тридцать монет! — Сюй Вэнь-чан достал из кармана две связки монет и, отсчитав нужную сумму, вручил ее владельцу лавки.

Все были крайне удивлены, а Чжан Эр просто лишился дара речи. Жадный торговец, крепко зажав в руках деньги, направился к себе.

Но когда он дошел до двери, Сюй Вэньчан вдруг окликнул его:

— Постой, хозяин, не торопись. Да, верно, Чжан Эр задавил твою курицу и возместил тебе ущерб из расчета, что она весит пять цзиней. Однако чтобы маленькая курица стала большой, ее нужно кормить зерном! Существует даже пословица: «мера зерна и курица весом в цзинь». И это действительно так! А значит, чтобы курица весила пять цзиней, она должна склевать пять мер зерна. Значит, чтобы все было по справедливости, ты должен отдать Чжан Эру пять мер зерна. Пусть сельчане подтвердят, что я рассуждаю верно.

Сюй Вэньчан помахал рукой, толпа подошла ближе к лавке.

— Правильно! Правильно он говорит, господин,—послышались возгласы.— Чжан Эру причитается пять мер зерна!

Нашлись также и такие, что готовы были пустить в ход кулаки.

— А ну, хозяин,— кричали они,— быстренько отмерь

зерно, не то мы сами похозяйничаем в твоей лавке.

Народу собралось великое множество. Не ровен час, испугался торговец, кто-нибудь подаст знак, и вся эта голытьба бросится в его лавку. Угроза была нешуточная. Торговец понял, что благоразумнее всего не мелочиться и пойти на попятный. Он сказал улыбаясь:

— Хорошо, хорошо, я согласен,— и велел приказчику отмерить Сюй Вэньчану пять мер зерна. Только тогда толпа стала расходиться.

Сюй Вэньчан догнал Чжан Эра у моста и вручил ему зерно со словами:

— Возьми это зерно, братец, иди домой и ухаживай за своей матушкой!
— А как же быть с монетами, которые вы за меня уплатили?
— Считай, что я их тебе подарил, и забудь об этом.

Чжан Эр почтительно поклонился и со слезами на глазах поблагодарил Сюй Вэньчана.
Ответить с цитированием
  #3  
Старый 19.03.2015, 04:23
admin admin вне форума
Administrator
 
Регистрация: 18.05.2011
Сообщений: 459
По умолчанию

Прошение

В одной из деревень близ Шаосина жил крестьянин по имени Ван Асань. Однажды какой-то сутяга подал на него жалобу в уездную управу: «Корова Ван Асаня вытоптала мой огород, сожрала овощи на грядках,— писал он в своей жалобе.— Прошу строго его наказать!» Уездный правитель распорядился привести Ван Асаня в суд.

Ван Асань сильно испугался и решил обратиться за советом к Сюй Вэньчану. Сюй Вэньчан долго раздумывал, а потом взял кисть и написал от имени Ван Асаня бумагу, которую тот должен был захватить с собой, когда его потащат в суд.

На другой день похолодало и пошел снег. Войдя в зал, Ван Асань достал свою бумагу и отдал ее уездному правителю. Тот поначалу думал, что дело о потраве он решит в два счета, достаточно будет сказать несколько слов. А тут вдруг какая-то бумага. Волей-неволей придется ознакомиться. Правитель нехотя развернул лист и прочел нижеследующие строки, написанные прекрасным почерком:

Настали зимние холода. Земля под ногами, как камень, тверда. Стальной клинок ее не берет. Зачем же корове такой огород?

Правитель смекнул, что стихотворение сочинил человек образованный и умный. А раз Ван Асаню удалось заручиться поддержкой такого человека, значит, он отнюдь не простачок и голыми руками его не возьмешь. Тут нужно действовать осторожно. И он объявил решение о невиновности Ван Асаня.

На следующий год Ван Асаню с большим трудом удавалось сводить концы с концами, и, чтобы не умереть с голоду, он решил зарезать корову. Однако он не знал, что существует старый запрет не забивать скот во время засухи, а как раз стояла засуха. Сутяга-сосед тут же настрочил донос: мол, Ван Асань нарушает запрет, установленный в соответствии с волей Всевышнего. Правитель разгневался и приказал немедленно взять Ван Асаня под стражу.

Жена Ван Асаня, обливаясь слезами, бросилась за советом к Сюй Вэньчану. Он как мог утешил ее и снова сочинил бумагу, велев отнести ее правителю.

Жена Ван Асаня чуть свет отправилась в управу и вручила бумагу. Тот развернул ее и заглянул в текст. Столь же прекрасно, как и в прошлый раз, выведенные иероглифы гласили:

«Почтенный господин, вы запретили убой скота. Но мой муж неумышленно нарушил этот запрет. Если ваша милость и доброта простираются на животных, почему бы вам не быть снисходительным и к простолюдинам?»

Уездный правитель счел эти слова вполне справедливыми и велел отпустить Ван Асаня.
Ответить с цитированием
  #4  
Старый 19.03.2015, 04:24
admin admin вне форума
Administrator
 
Регистрация: 18.05.2011
Сообщений: 459
По умолчанию

«Одна корова» и «один цзинь растительного масла»

Крестьянин Ван Агоу был очень беден, даже собственной земли не имел. Не приходилось ему и рассчитывать на помощь родственников. Оставалось одно: наняться батраком к богатею Ли Гуанъяню.

— Будешь работать хорошо, каждый год буду платить тебе столько, сколько стоит одна корова.

Агоу был несказанно рад и целый год усердно трудился, невзирая на дождь и непогоду.

В конце года Агоу отправился к Ли Гуанъяню за деньгами. Не успел он и рта раскрыть, как богатей, прикидываясь заботливым хозяином, сказал:

— Брат Агоу, ты человек одинокий, деньги тебе тратить не на что, так что возьми вот эту мелочь, а остальные деньги пусть хранятся у меня! Вот когда наберется кругленькая сумма, тогда и возьмешь.

Агоу согласился, взял незначительную сумму денег и поспешил домой праздновать Новый год.

Время летит быстро. Не успел Агоу оглянуться, как миновало целых девятнадцать лет. За это время, естественно, Агоу постарел, и силы у него были уже не те, что прежде. Позвал Ли Гуанъянь батрака и с непроницаемым выражением на лице холодно сказал:

— Уже девятнадцать лет, как ты работаешь у меня.

Мы с тобой договорились, что я буду платить тебе ежегодно столько, сколько стоит один цзинь масла. Получай свои девятнадцать цзиней масла и отправляйся домой.

Агоу ушам своим не поверил.

— Господин, у нас уговор был другой, вы обещали платить мне столько, сколько стоит корова, а теперь вы говорите о «цзине масла».

Ли Гуанъянь не дал ему договорить:

— Черта с два! Когда это я говорил тебе про корову? Речь шла о «цзине масла».

Стоявший рядом писарь поддакивает:

— Действительно, речь шла о цзине масла, разве господин будет тебя обманывать?

Агоу ничего не оставалось, как, глотая обиду, собрать свои пожитки и отправиться восвояси с девятнадцатью цзинями масла. Ван Агоу шел по дороге и, чем больше думал о случившемся, тем больше негодовал. Притомившись, он остановился передохнуть в беседке.

Случайно мимо этой беседки проходил Сюй Вэньчан. Заметив огорченный вид Ван Агоу, он стал расспрашивать, что с ним случилось. Агоу поведал ему всю историю как есть. Выслушал Сюй Вэньчан рассказ Агоу и решил немедля восстановить справедливость.

Ли Гуанъянь тем временем сидел дома и не уставал восхищаться собственной сообразительностью, как он ловко провел Агоу. Вдруг дверь распахнулась и на пороге появились Ван Агоу с Сюй Вэньчаном. Ли оторопел. Он знал, что Сюй Вэньчан — человек суровый и, раз уж явился к нему, значит, милости не жди. Изобразив на лице улыбку, он поспешил навстречу.

— Ах, это вы, господин Сюй, чем обязан такой чести? Прошу великодушно простить, что не встретил вас.

— Послушай, братец,— сказал Сюй Вэньчан.— Ван Агоу работал на тебя девятнадцать лет и, по свидетельству людей, служил тебе верой и правдой. Теперь же Агоу решил заняться торговлей, и у него не хватает некоторой суммы денег, он пригласил меня в качестве поручителя, хочет взять у тебя взаймы три ляна серебра. Что до процентов, то любое твое пожелание будет выполнено.

У Ли Гуанъяня отлегло от сердца, и он поспешил заявить:

— Если поручается господин Сюй, то как же я могу отказать. Для других годовой процент с каждого ляна составляет сто двадцать процентов. Что касается вас,

господин Сюй, то я, не торгуясь, согласен на стопроцентную прибыль.

Сюй Вэньчан кивнул в знак согласия и тут же составил поручительство. Ли Гуанъянь хотел было пойти за деньгами, но Сюй Вэньчан его остановил и, взяв поручительство, сказал:

— Не торопись, дела надлежит делать по порядку — одно за другим. Сейчас мы увидели, как надо устанавливать процент за ссуду. Ван Агоу гнул на тебя спину девятнадцать лет и получил за работу всего лишь девятнадцать цзиней масла. И без всяких процентов. Боюсь, что здесь не соблюдена даже элементарная справедливость. Мне кажется, что для начала необходимо произвести расчеты с Агоу.

Ли Гуанъянь стал прикидывать в уме: ну, какие там проценты за девятнадцать цзиней масла, и от радости, что может продемонстрировать перед Сюй Вэньчаном свое великодушие, сказал:

— Вы правы, господин Сюй. Я выплачу Агоу проценты по той же ставке.— И велел приказчику принести девятнадцать цзиней масла.

Когда масло было принесено, Сюй Вэньчан, изобразив изумление, остановил богатея:

— Нет, братец, ты сосчитал неверно! Что-то уж очень мало у тебя получилось, боюсь, что придется добавить!

Ли Гуанъянь подумал: как ни считай, все равно больше сотни не получится, и он с готовностью заявил:

— Ладно! Считайте сами, сколько насчитаете, столь ко я и отдам!

Сюй Вэньчан достал счеты и принялся считать:

— Братец, ты уж не взыщи, я, исходя из твоих же условий, буду считать.

Он перебирал костяшки счетов и бормотал вслух:

— За первый год один цзинь масла за работу; за второй год один цзинь как процент и еще один цзинь за работу, итого — три цзиня; за третий год проценты и заработок составляют семь цзиней, за четвертый год — пятнадцать цзиней…

Вскоре все расчеты за девятнадцать лет были сделаны и Сюй Вэньчан, обращаясь к Ли Гуаньяню, сказал:

— Братец, за девятнадцать лет всего с тебя причитается в пользу Агоу пятьсот двадцать четыре тысячи двести восемьдесят семь цзиней масла. Прошу выдать!

Ли Гуанъянь пришел в полное замешательство! Он открыл рот и, тяжело пыхтя, долго не мог вымолвить ни слова. В конце концов он взмолился:

— Господин Сюй, так считать не по правилам.

Я готов выплатить ему полную стоимость девятнадцати коров, и все тут.

Сюй Вэньчан спросил Ван Агоу:

— Агоу, ты согласен? Агоу ответил:

— Пусть будет, как решит господин.

Сюй Вэньчан назидательно сказал Ли Гуаньяню:

— Братец, ты сам изъявил желание выплатить деньги за девятнадцать коров. Но если считать с процентами, то получается пятьсот двадцать четыре тысячи двести восемьдесят семь коров! Сейчас я попробую примирить обе стороны. Агоу, прости Ли Гуанъяню проценты, и дело с концом!

Ли Гуанъянь закивал головой и поспешил вручить Агоу деньги в размере стоимости девятнадцати коров. Агоу поблагодарил Сюй Вэньчана, взял деньги и, счастливый, отправился домой праздновать Новый год.
Ответить с цитированием
  #5  
Старый 19.03.2015, 04:27
admin admin вне форума
Administrator
 
Регистрация: 18.05.2011
Сообщений: 459
По умолчанию

Длинное сочинение на экзаменах

Сюй Вэньчан был сметлив сызмальства. В четыре года он уже знал письменность, в шесть — мог повторить наизусть тексты в несколько сот иероглифов, в двенадцать — мысли и слова его были гибкими и точными, сочинения мгновенно рождались под его кистью, а в двадцать он успешно сдал экзамены в Шаньине и получил ученую степень сюцая. Он широко делился с людьми своими сокровенными мыслями, открыто возмущался несправедливостью, не желал писать канонические сочинения, считая, что выполнять придирчивые требования властей сильно неприятно, как «потирать тело осколками фарфора», поэтому у него не было никакого желания держать экзамены для получения более высоких ученых степеней и должностей. Однако два его старших брата горячо желали, чтобы младший брат прославился ученостью, и тогда они все вместе смогут наслаждаться славой и процветанием своего рода. И старшим братьям удалось убедить его сдать экзамены на очередную ученую степень. Пришлось подчиниться. Воля старших — закон, и Сюй Вэнь-чан отправился в город, где проходили экзамены.

Всякий раз, войдя в зал для экзаменов, Сюй Вэнь-чан обычно сразу же принимался за дело и быстро писал сочинение. Вот и на сей раз, раньше остальных закончив работу, он сидел и от нечего делать стал, как это делают экзаменаторы, обводить кружочком красиво написанные иероглифы, а затем тонкими штрихами писать комментарий, оценивая как бы со стороны лучшие места своего сочинения.

Главный экзаменатор просмотрел его лаконичное, оригинальное по мысли сочинение и остался весьма доволен. Однако кружочки и комментарии на полях иначе как непочтительностью к экзаменаторам не назовешь, и ему было отказано в очередной ученой степени. Сюй Вэньчан пришел в неописуемый восторг, так как именно этого он и желал.

Прошло некоторое время, и братья снова потребовали, чтобы Сюй Вэньчан сдал экзамены, теперь уже на ученую степень цзюйжэня. Ознакомившись с темой, он тут же написал коротенькое сочинение. Пока другие экзаменующиеся были заняты напряженной работой, Сюй Вэньчан размышлял о тщеславных устремлениях своих братьев, и ему явилась озорная мысль на обратной стороне сочинения нарисовать всякую всячину. Сначала он изобразил в образе святых своих предков, затем — жертвенный столик, на нем — ароматные свечи, чайничек с вином, чаши, рыбу, мясо и другие жертвоприношения, потом нарисовал самого себя в одеждах ученого человека в звании цзюйжэня, который совершает молитвы перед жертвенным столиком. Наконец начертал четыре больших иероглифа, означающих: «Ничего особенного не представляет».

Главный экзаменатор, прочитав сочинение, пришел к выводу, что перед ним и в самом деле выдающийся талант. Но, увидев на обратной стороне рисунок, экзаменатор пришел в замешательство. Как оценивать такое сочинение? Думал он, думал и выразил свое решение в таких словах: «Сочинение — искусное, сам соискатель — человек недостойный, место ему на задворках горы Суньшань». Таким образом Сюй Вэньчан окончательно загубил свою ученую карьеру.

Старшие братья, узнав, что младший не получил степень цзюйжэня потому, что главный экзаменатор посчитал сочинение слишком коротким, принялись наперебой его укорять. Сюй Вэньчан их успокоил:

— Написать длинное сочинение несложно, через три года уйдите!

Спустя три года Сюй Вэньчан вновь отправился сдавать экзамены. Главный экзаменатор был тот же, что и в прошлый раз. Сюй Вэньчану это не понравилось, и он решил написать сочинение о злоупотреблениях и взяточничестве при проведении экзаменов на ученую степень. И чем глубже он вникал в тему, тем длиннее становилось сочинение. Ему не хватило экзаменационного листа, и он продолжал писать на столе, но и стола не хватило, он продолжал на скамье и, наконец, исписал даже обратную сторону скамьи.

Когда наступило время сдавать работу, Сюй Вэньчан сложил сочинение, взгромоздил на себя стол и скамью и направился к экзаменаторам, провожаемый изумленными взглядами экзаменующихся. Главный экзаменатор, ничего не понимая, воскликнул:

— Да ты что? С ума спятил?

Сюй Вэньчан улыбнулся:

— Я пришел сдать работу. В прошлый экзамен вы сказали, что мое сочинение слишком короткое, на этот раз я постарался написать длинное! Бумаги не хватило,

поэтому я употребил для письма и стол, и скамью. Видимо, на сей раз вы посчитаете его достаточно длинным.

Главный экзаменатор был взбешен, не зная, как ему поступить. Но когда прочитал сочинение, в котором убийственному осмеянию была подвергнута вся система государственных экзаменов, он пришел еще в большее бешенство. Само собой разумеется, что и на сей раз Сюй Вэньчан не попал в число избранных.

После этого, из опасения подорвать собственную репутацию, братья махнули рукой на Сюй Вэньчана. Но все же скоро разнесся слух о самом длинном сочинении, написанном на экзаменах Вэньчаном, имя его, означающее «длинное сочинение», с тех пор приобрело широкую известность.
Ответить с цитированием
  #6  
Старый 19.03.2015, 04:44
admin admin вне форума
Administrator
 
Регистрация: 18.05.2011
Сообщений: 459
По умолчанию

Отказ от императорской награды

Во времена династии Мин жил некий Доу Тайши, который последовательно прошел три экзаменационных ступени и стал повсеместно знаменит своей ученостью. Однажды император спросил его:

— Сколько вы знаете иероглифов?

Доу Тайши ответил:

— Иероглифов существует столько же, сколько на буйволе волосков. Ваш покорный слуга пока постиг одну ногу.

Император подумал: «На ногах у буйвола как раз больше всего волосков. Значит, и вправду Доу Тайши истинно ученый человек».

Доу тут же был подвергнут экзамену, и оказалось, что он знает все темы, даже самые трудные! Император весьма обрадовался и пожаловал Доу Тайши золотую табличку с надписью: «Нет в Поднебесной не прочитанных им книг». И пригласил на службу во дворец.

После того как Доу Тайши поселился в Шаосине, он всячески старался любой ценой завоевать известность. Выезжая на прогулку, он прикреплял к паланкину пожалованную ему золотую табличку, слуги, сопровождавшие его, должны были бить в гонги и разгонять прохожих. Он любил выставлять напоказ свои знания в военном деле и постоянно похвалялся, что его сочинения являются непревзойденными в Поднебесной. На окружающих он взирал свысока и был неимоверно заносчив.

Однажды, в редкостно жаркий день, Доу Тайши вознамерился отправиться в храм Конфуция. Узнав об этом, Сюй Вэньчан решил проучить выскочку-ученого и навсегда отбить у него охоту похваляться. И вот, раздевшись по пояс, Сюй Вэньчан улегся поперек дороги, по которой должен был проследовать Доу Тайши.

Бам-бам… Звуки гонга становились все ближе. Шедший перед паланкином служитель заметил лежащего на дороге человека и доложил об этом своему господину:

— Какой-то невежа загородил нам путь!

Наставник императора Доу приказал остановиться и вышел из паланкина, чтобы взглянуть на наглеца. И впрямь, на дороге сладким сном спал человек. Доу стал его будить.

Сюй Вэньчан встал, почтительно сложил руки и скромно встал в сторонке, словно бы в ожидании наказания.

— Зачем ты спишь на раскаленных каменных пли тах,— спросил Доу,— разве ты не боишься ожогов?

— Да я просто хотел погреть на солнышке десяток тысяч редких книг, хранящихся у меня в животе,— небрежно ответил Сюй Вэньчан.

Доу задел тон, которым разговаривал с ним Сюй Вэньчан.

— Коль ты столь учен и сведущ в мудрых книгах, то не соизволишь ли посостязаться в сочинении парных фраз. Я сейчас предложу фразу, и если ты не сумеешь подобрать к ней парную, то немедленно уйдешь с дороги.

Сюй Вэньчан в свою очередь тоже задал вопрос:

— А если я придумаю парную фразу, что тогда?

Доу смерил Сюй Вэньчана презрительным взглядом:

«Желторотый птенец, молоко на губах не обсохло, я быстро заткну его за пояс»,— подумал он и сказал:

— Тогда весь мой кортеж останется здесь, а я отправлюсь в храм Конфуция пешком.

И вот состязание в красноречии началось. Памятуя о том, что в Шаосине есть трое старинных ворот, Доу произнес:

— На улице Наньцзе есть трое ученых. Сюй Вэньчан тотчас же ответил:

— На улице Дунго есть двое военных.

Доу, выслушав ответ, отдал должное сообразительности Сюй Вэньчана. В самом деле, сопоставление улиц Наньцзе и Дунго, а также противопоставление гражданских чиновников военным вполне логично и остроумно! К тому же все пять ворот — хорошо известны в городе. Однако вслух он сказал лишь:

— Одной фразы недостаточно, чтобы убедиться в таланте и знаниях. А посему продолжим состязание.

Сюй Вэньчан не возражал.

— Можете произнести десять или даже сто фраз, ваш ученик с готовностью дополнит их.

Тогда Доу придумал целую цепочку слов, надеясь поставить Сюй Вэньчана в затруднительное положение.

— Стоит именуемая «Великим благородством» башня, башни вершина остра, остра, как кисть, кисть опиисывает пять озер и четыре моря.

Сюй Вэньчан немного подумал и ответил:

— Сяоцзянский мост, мост с просветом круглым, круглым, как зеркало, зеркало отражает два района Шань и Хуэй.

Доу одобрительно закивал головой. В самом деле, башня «Великое благородство» и мост Сяоцзян — это древние сооружения времен Южных династий в Шаосине. Мост Сяоцзян построен как раз на реке, которая разделяет районы Шаньинь и Хуэйцзи. Да, тема развита не только весьма остроумно, но и крайне удачно.

— Истинный талант! Истинный талант,— похвалил Доу.

Тут Сюй Вэньчан, улучив момент, задал вопрос: «Скажите, как следует расшифровывать те шесть иероглифов, что значатся на золотой табличке?» Доу обрадовался этому вопросу и принялся пространно объяснять:

— Император, узнав, что я прочел все книги в Поднебесной, в знак особой милости наградил меня золотой табличкой!"

— Тогда, учитель Доу,— не унимался Сюй Вэнь чан,— вы уж непременно хорошо должны знать «Книгу временных уложений»?

Доу пришел в замешательство, ведь он не то чтобы хорошо знать, даже и названия такого не слыхивал!

Увидев, что момент настал, Сюй Вэньчан решил, что теперь самое время достать приготовленный заранее «Календарь на все годы», и, протянув его Доу Тайши, сказал:

— Учитель не читал, а ваш ученик знает его наизусть.

И стал вполголоса читать текст наизусть, причем быстро и весьма гладко.

Доу, как выяснилось, и в самом деле был человеком весьма мудрым и, кроме того, обладал феноменальной памятью. Когда Сюй Вэньчан прочитал весь календарь, Доу Тайши слово в слово все тут же повторил.

Однако Сюй Вэньчан не сдавался:

— То, что учитель смог повторить только что услышанное наизусть, это прекрасно, однако ваш ученик может произнести весь текст в обратном порядке! —

И без запинки прочитал весь текст «Календаря», а Доу сверял с текстом книги. Когда тот закончил, Доу попробовал было проделать то же, но не смог. И тут Сюй Вэньчан задал свой главный вопрос:

— Коль скоро существуют книги, которых учитель не читал, а наизусть кое-что произносит не очень твердо, то каким же образом он сподобился получить золотую табличку?

Доу Тайши окончательно смутился, и ему пришлось выполнить уговор.

— Ну, довольно! — сказал он и зашагал по дороге, ведущей в храм Конфуция, пешком.

С тех пор Доу Тайши никогда не хвастался золотой табличкой и тем более не выставлял ее напоказ.
Ответить с цитированием
  #7  
Старый 19.03.2015, 04:50
admin admin вне форума
Administrator
 
Регистрация: 18.05.2011
Сообщений: 459
По умолчанию

Иероглифы "с пол буйвола шерсти"

После той памятной встречи с Сюй Вэньчаном Доу Тайши уже не хвастал, как прежде, золотой табличкой, он постоянно мучился от стыда и досады. Еще бы, он — обладатель таблички «Нет в Поднебесной не прочитанных им книг» проиграл в Шаосине спор какому-то бедному сюцаю. Он просто не мог прийти в себя от нанесенной ему обиды. И у него родилась мысль при случае отомстить Сюй Вэньчану. Однако случая такого не представлялось.

Но вот однажды поздно вечером Сюй Вэньчан беседовал с соседом дядюшкой Ван Цзю и тот между прочим спросил Сюй Вэньчана:

— Ты познал законы Неба и Земли. Известно, что в Поднебесной иероглифов столько же, сколько волосков на теле буйвола, сколько же знаешь ты?

Сюй Вэньчан рассмеялся:

— Да «с полбуйвола шерсти» будет!

Разумеется, он сказал это в шутку и не мог предположить, что, передаваясь из уст в уста, его слова достигнут ушей Доу Тайши.

Доу Тайши вознегодовал:

— Каков наглец! И какой смысл кроется в словах «с полбуйвола шерсти будет»? Не иначе, он хотел сказать, что превосходит меня в учености, ведь, как мною было

заявлено императору, я постиг лишь «одну ногу»! В прошлый раз я оплошал, но в другой раз я еще возьму свое.

Доу велел своим приближенным позвать Сюй Вэньчана. Когда тот пришел, гордо восседавший посреди зала Доу Тайши обратился к нему с такими словами:

— Сюцай, тебе ведь известно изречение древних:

«Иероглифов столько, сколько волосков у буйвола». Да же Конфуций и тот знал не более «одной ноги», а ты еще совсем молод, но похваляешься, будто знаешь «с пол буйвола шерсти».

Сюй Вэньчан догадался, что Доу Тайши ищет повод отомстить ему, и решил еще больше его раззадорить:

— Прошу вас, учитель, не гневаться. Ученик полагает, что советнику императора это давно известно. В течение десяти лет я был нищим студентом и постиг иероглифов совсем немного, всего лишь «с полбуйвола шерсти».

От таких слов Доу Тайши разгневался еще больше:

— Ну и хвастун же ты. Просто неисправимый. Сейчас я устрою тебе экзамен. Если сможешь ответить, я тебя помилую, а не сможешь — велю наказать сорока ударами палок. Сюй Вэньчан спокойно ответил:

— Если учителю угодно проэкзаменовать ученика, он не смеет противиться. Вы говорите, что если я вы держу экзамен, то буду лишь избавлен от наказания, а если не выдержу — получу сорок палок. Это несправедливо. Ученик считает, что должна быть предусмотрена и награда, и наказание.

У Доу Тайши неожиданно сорвалось с языка:

— Если ты докажешь, что знаешь половину всех существующих иероглифов, ты удостоишься звания «Первый талант современности».

Доу Тайши всю ночь не спал, выписывая кучу крайне редких и трудных иероглифов. На экзамен он в качестве свидетелей пригласил еще несколько местных чиновников и влиятельных особ.

И вот наконец Доу Тайши объявил о начале экзамена. Однако Сюй Вэньчан возразил:

— Учитель, ваши свидетели уже здесь, а мои пока ждут у ворот!

И не успел Доу распорядиться, чтобы позвали свидетелей Сюя, как он сам помчался к воротам и вскоре вернулся, ведя за собой большого рыжего буйвола.

— Сегодня вы собираетесь меня экзаменовать,— сказал Сюй Вэньчан,— но для этого вы должны знать, сколько волосков на половине буйвола. И в самом деле, сколько? Прошу вас, посчитайте. Когда будет известно точное число, мне будет легче установить истину.

Доу смутился.

— Как же можно их сосчитать?

— Но тогда как же узнать, сколько иероглифов составляет половину волосков на теле буйвола? Не зная этого, нельзя доказать, что я знаю все! — Сюй Вэньчан сделал паузу, потом продолжил: — Мои скромные способности не позволяют мне точно подсчитать их количество, но, может быть, вы, учитель, или присутствующие здесь господа знаете, как это сделать?

Свидетели посчитали, что слова Сюй Вэньчана не лишены здравого смысла. Наконец все единодушно решили, что, как только Сюй Вэньчан угадает очередной иероглиф, Доу собственноручно завяжет на волоске буйвола узелок для памяти.

Однако завязать такой узелок очень трудно. К тому же Доу Тайши должен был и иероглифы загадывать, и узелки завязывать, на что уходила масса времени, и вскоре с него уже пот лил градом. А Сюй Вэньчан тем временем спокойно разгадывал иероглиф за иероглифом и про себя посмеивался над Доу Тайши.

Наставник императора устал завязывать узелки. Тогда он достал толстенный фолиант и велел Сюй Вэнь-чану читать. Тот наотрез отказался:

— Э, почтенный наставник, я знаю лишь половину всех иероглифов! Если бы я знал все иероглифы, я считался бы святым мудрецом, постигшим иероглифы в количестве всех волосков буйвола! Но я не мудрец и не смею им называться.

Наставник императора Доу потерял дар речи и побелел от злости.
Ответить с цитированием
  #8  
Старый 19.03.2015, 04:51
admin admin вне форума
Administrator
 
Регистрация: 18.05.2011
Сообщений: 459
По умолчанию

«Голубое небо стало на один чи выше»

Правитель уезда Шаньинь некто Гао лестью и угодничеством сумел добиться повышения и был назначен на более почетную должность правителя области Нинбо. Уездная знать решила устроить ему пышные проводы. Одни несли в подарок свитки с картинами, другие — пестрые флаги, третьи преподносили драгоценности, а кое-кто — даже золото и серебро. Когда об этом узнал шаньиньский сюцай Сюй Вэньчан, он, против своего обыкновения, прислал Гао свиток, на котором были изображены пять больших иероглифов: «голубой», «небо», «один», «чи», «высокий». Гао был в восторге. Еще бы: Сюй Вэньчан слыл в провинции Чжэцзян превосходным каллиграфом. Обычно у него не допросишься и чистого листика бумаги, а тут — кто бы мог подумать! — прислал ему свиток, украсив тем самым еще больше его праздник.

В день торжественных проводов Гао повесил этот свиток на самом видном месте, радостно объясняя каждому:

— Это собственноручно писал известный ученый из Шаньиня господин Сюй Вэньчан. Воистину, как говорится, из железа — линии, из серебра — штрихи, выразительность письма, красота стиля весьма похвальны! Только я не заслужил такой высокой похвалы,— он написал, что ваш покорный слуга на один чи превосходит само Голубое Небо. Мне даже как-то неловко.

Позже несколько человек явились к Сюй Вэньчану, чтобы получить подтверждение слов Гао.

— Господин Сюй, и вы тоже решили вознести хвалы этому Гао, никогда бы не подумали! Ведь все знают, что собой представляет этот человек, сколько выпил он крови из людей, как грабил и обирал их, или, как говорят в простонародье, «обдирал землю»! Таких алчных, продажных чиновников надо гнать с их постов! Скажите, пожалуйста, какой смысл Вы вложили в слова: «голубой», «небо», «один», «чи», «высокий»?

Сюй Вэньчан громко рассмеялся:

— Действительно, правитель Гао обирал и грабил народ. Кто знает, сколько он, как говорится, «ободрал земли» в уезде Шаньинь? Именно потому, что он «ободрал землю», голубое небо и стало на целый чи выше. Разве вы не поняли смысла этих слов?

— Ах, вот, оказывается, в чем дело! — воскликнули ходоки и стали бурно выражать восторг по поводу остроумия ученого Сюя.

Вступив в должность в городе Нинбо, Гао повесил свиток с надписью в парадной зале и никогда не упускал случая похвастать им перед посетителями. А между тем слухи о подлинном смысле подаренного Сюй Вэнь-чаном свитка, передаваясь из уст в уста, достигли Нинбо, где служил Гао, и даже его собственных ушей. Ему ничего не оставалось, как поскорее убрать свиток с глаз долой. Однако на людские языки не накинешь узду и репутация Гао была загублена. В Нинбо он чувствовал себя неуютно и в конце концов собрал свои пожитки и, как говорится, «вышел в отставку и вернулся в родную деревню».
Ответить с цитированием
  #9  
Старый 19.03.2015, 04:53
admin admin вне форума
Administrator
 
Регистрация: 18.05.2011
Сообщений: 459
По умолчанию

У обоих черная совесть

Как-то в канун Нового года Сюй Вэньчан проходил мимо лавки похоронных принадлежностей, что на Южной улице. Видит: хозяин лавки Пань Цайфа воскурил благовония, зажег свечи и истово творит молитвы. Сюй Вэньчан замедлил шаг, прислушался.

— О бодисатва,— шептал Пань Цайфа,— ты знаешь, что мое благополучие держится на покойниках. О бодисатва! О почтенные предки! Помогите мне, явите свою волшебную силу, пусть в наступающем году будет как можно больше покойников! Чтобы дело мое процветалои богатства множились, и чтоб источник этот никогда не оскудевал. Тогда на будущий год, в канун Нового года, я забью свинью и барана, чтобы в полной мере выразить вам свое почтение.

Сюй Вэньчан пошел дальше и на противоположной стороне Западной улицы в одном доме тоже увидел светящиеся окна. Это был дом ворожеи Ван Сяиьгу, она воскурила благовония, зажгла свечи и неистово творила молитвы. Сюй Вэньчан подошел и прислушался:

— О бодисатва,— стоя на коленях, без конца повторяла Ван Сяньгу,— все мое благополучие держится на больных и страждущих. О бодисатва! О почтенные пред

ки! Позаботьтесь же обо мне, явите свою волшебную силу, пусть в будущем году будет как можно больше больных! Чтобы дело мое процветало, а число тех, кто нуждается во мне, не оскудевало. Тогда в будущий год, в канун Нового года, я непременно принесу вам в жертву три вида животных…

Услыхав подобные речи, Сюй Вэньчан сильно опечалился. Подумать только, какие гнусные негодяи! Обычно в канун Нового года люди желают всем здоровья и благополучия, эти же мечтают только о том, чтобы как можно больше людей заболели и умерли. Ну, что же, они у меня поплатятся за это.

На следующий день Сюй Вэньчан чуть свет явился в лавку похоронных принадлежностей и, напустив на себя скорбный вид, позвал Пань Цайфу:

— Послушай, хозяин, поистине справедливо говорится: «В небе непредсказуемы ветер да облака, а в человеческой судьбе — счастье и беда»! Муж ворожеи Ван Сяньгу, что живет на Западной улице, вчера вечером в канун Нового года был еще совсем здоров, а сегодня утром преставился. Ван Сяньгу просила меня сообщить тебе об этом. Немного погодя она сама придет выбрать гроб. С Новым годом тебя, хозяин, с новым богатством!

Пань Цайфа ликовал: «Видать, и впрямь бодисатва услышал мою молитву и уже в первый день Нового года явил свою милость. Не иначе, как в этом году ярче всех сияет звезда моего богатства!»

Распростившись с Панем, Сюй Вэньчан поспешил в дом ворожеи.

— Послушай, Сяньгу, поистине справедливо говорится, что «в небе непредсказуемы ветер да облака, а в человеческой судьбе — счастье и беда»! Представь себе, жена хозяина лавки похоронных принадлежностей, что живет на Южной улице, вчера в канун Нового года была в полном здравии, а сегодня ранним утром вдруг с ума спятила. Ничего не помнит, ничего не понимает, никого не узнает. Хозяин Пань велел сообщить тебе об этом и попросить немедленно прийти к нему — поворожить да погадать, что же его ждет — счастье или горе. Ну, с Новым годом, Сяньгу, с новым благополучием!

Ван Сяньгу возликовала: верно гласит старая мудрость: «радость пришла, открывай ворота». Дошли ее мольбы до предков. Едва дождавшись, когда уйдет Сюй Вэньчан, она вне себя от радости поспешила к хозяину лавки похоронных принадлежностей.

Тот встретил Ван Сяньгу радушно. Они поговорили для приличия о том о сем, не рискуя сразу завести речь о главном. Наконец хозяин Пань сказал:

— Прошу посмотреть! — и повел Ван Сяньгу осматривать гробы. Ван Сяньгу же подумала, что больная лежит во внутренних покоях, и, ни о чем не догадываясь, шла за хозяином.

Они не спеша переходили из одной заставленной гробами комнаты в другую. Время от времени Пань останавливался возле какого-нибудь гроба и принимался подробно объяснять, из какого дерева он сделан, каким лаком покрыт, насколько искусно сделан и дешев. Ван Сяньгу терпеливо слушала Паня, однако про себя недоумевала: «Ты же позвал меня поворожить, так что же попусту тратишь время, болтая о всякой ерунде…» Между тем хозяин Пань, решив, что ни один из показанных гробов ей не понравился, привел ее в комнату, где были выставлены самые дорогие гробы: ну, уж эти-то, думал он, наверняка придутся тебе по вкусу! И он с особым рвением стал расхваливать свой товар. Однако Ван Сяньгу по-прежнему продолжала молчать.

Тут терпение хозяина Паня лопнуло:

— Сяньгу, этот гроб самого лучшего качества, лучшего у меня просто нет.

Такой поворот разговора озадачил Ван Сяньгу.

— О чем ты говоришь? С чего это ты взял, что я пришла за гробом?

— Если ты пришла не за гробом, то за чем же? — вскричал удивленный Пань Цайфу.

Теперь Ван Сяньгу рассердилась не на шутку:

— Это ты меня спрашиваешь? Не ты ли прислал ко мне с утра сказать, чтобы я поворожила твоей жене, поскольку она лишилась рассудка и того гляди умрет?

Хозяин Пань побагровел от гнева, на шее у него вздулись вены, и, уже не в силах сдерживаться, он заорал:

— Тьфу! С чего ты взяла, что моя жена больна? Кто просил тебя ворожить? Это ведь у тебя муж помер, вот ты и пришла за гробом?!

— Что? Что ты говоришь? Мой муж здоровехонек! Кто это тебе сказал, что он умер? Что за чертовщина…— Ван Сяньгу распалялась все больше и больше и наконец влепила Паню оплеуху.

— Ах ты, негодяйка, ты посмела меня ударить! — Хозяин Пань побледнел, но в долгу не остался: больно ударил Ван Сяньгу кулаком прямо в лоб. Дальше пошли в ход руки и ноги, началась потасовка.

Тем временем у дверей собралась огромная толпа, кто пришел по делу, а кто просто поглазеть на редкостное зрелище. У Ван Сяньгу растрепались волосы, из носа текла кровь. Гробовых дел мастер стоял с распухшей физиономией и окровавленной головой. Когда же люди разобрались что к чему, они долго смеялись и наперебой говорили:

— Вот уж правда, один другого стоит, день-деньской только и мечтают о том, чтобы люди болели да умирали. Совесть у обоих совсем уж черная! Оставьте их, пусть сами разбираются в своих делах!
Ответить с цитированием
  #10  
Старый 19.03.2015, 04:54
admin admin вне форума
Administrator
 
Регистрация: 18.05.2011
Сообщений: 459
По умолчанию

Персик за сто монет

На одной из улиц Шаосина была фруктовая лавка. Ее хозяин слыл скупердяем и отъявленным хитрецом и никогда не упускал случая надуть покупателя. Поэтому простодушные и доверчивые люди постоянно оказывались внакладе.

Однажды утром, проходя мимо этой лавки, Сюй Вэньчан увидел свежие персики и решил купить один для пробы.

— Эй, хозяин,— обратился он к торговцу.— Почем цзинь персиков?

Хозяин лавки, увидев перед собой бедно одетого человека, нехотя бросил:

— Эти персики на вес не продаются, сто монет штука, тебе не по карману.

Тут Сюй Вэньчан вспомнил, что ему не раз доводилось слышать о наглости этого торговца. А сегодня он собственнолично убедился в этом. Ну, что ж, подумал он, прекрасный случай как следует проучить негодяя. Он достал сто монет и протянул их торговцу.

— Ладно, я покупаю один.

Торговец решил, что Сюй Вэньчан — простак, не разбирающийся в ценах, и был рад, что удалось содрать с него такую сумму. Он с легким сердцем взял сто монет и дал Сюй Вэньчану персик.

Ему и в голову не могло прийти, что Сюй Вэньчан сядет после этого у входа и станет всякому входящему в лавку и справляющемуся о цене персиков объявлять:

— Эти персики на вес не продаются, сто монет штука.

Покупатели тотчас уходили прочь, кто покачивая головой, кто разинув рот от удивления.

За весь тот день лавочник продал один только персик Сюй Вэньчану, больше никто ничего не купил.

На следующий день утром Сюй Вэньчан еще до открытия лавки стоял у ее входа. Так же, как и накануне, он держал в руке персик и каждому, кто подходил и интересовался ценой, громко объявлял:

— Эти персики на вес не продаются, сто монет штука, кому надо, подходите скорее!

Таким образом, и на второй день торговец не выручил ничего.

На третий день Сюй Вэньчан снова стоял у входа в лавку. Но никто из прохожих уже не интересовался ценой, лишь показывали пальцем или кивали головой в сторону лавки и, смеясь, шли мимо. Оказывается, новость о том, что «персик стоит сто монет», быстро облетела весь город и передавалась из уст в уста, как забавная шутка.

Что же до торговца, то сначала он не слишком серьезно беспокоился, потом понял, что дело пахнет разорением, сильно встревожился. Он узнал, что человека, который стоит у входа в лавку, зовут Сюй Вэнь-чаном. И ему ничего не оставалось, как, любезно улыбаясь, обратиться к Сюй Вэньчану с мольбой:

— Господин, позавчера я нанес вам обиду, прошу меня простить. Я верну вам сто монет, добавлю еще сто и десять цзиней персиков в придачу. Будьте добры, помогите мне, прошу вас.

Сюй Вэньчан нарочито громко рассмеялся и сказал:

— Как же я могу вам помочь? Ведь я бедняк.

Торговец между тем продолжал:

— Господин, я виноват. Умоляю вас, пощадите, не стойте больше у входа, дайте мне торговать. У меня и так почти все фрукты сгнили.

И тогда Сюй Вэньчан сказал:

— Мне ни твоих денег, ни персиков не надобно. Но запомни на будущее, что торговлю нужно вести честно. На этот раз я тебя прощаю, но, если ты посмеешь когда-нибудь поступить таким же образом, пеняй на себя.— Сказав так, он вернул торговцу персик, получил свои сто монет и отправился домой.
Ответить с цитированием
Ответ

Опции темы
Опции просмотра


Copyright ©2000 - 2013, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
Style Design Milon4